14 сентября 2015 года исполняется 61 год страшной трагедии, уроки которой свидетельствуют о нежелании российского государства отвечать за последствия катастрофы, связанных с военным атомом.
Нет дня,нет ночи!
Деревьев нет и нет травы.
Сорняк нигде расти не хочет
После ужаснейшей беды.
Воздух свободно не вдохнуть
Вода горька и хлеб тот грязный.
Не может атом мирным быть…
Немой
14 сентября 2015 года исполняется 61 год страшной трагедии, уроки которой свидетельствуют о нежелании российского государства отвечать за последствия катастрофы, связанных с военным атомом.
Утром 14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне Оренбургской области провели испытания ядерного оружия на гражданах СССР – военных и гражданских. И те и другие стали подневольными «подопытными кроликами». Военные не могли ослушаться приказа, а большинству гражданских просто ничего не сказали.
Атомная бомба, мощностью от 10 до 40 килотонн (в 2 раза больше бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки), была взорвана над полигоном, где сосредоточились военные подразделения численностью от 45 до 60 тысяч человек. Они принимали участие в учениях по прорыву фронта условного противника. Сколько гражданских лиц стало невольным участником этих «учений» до сих пор неизвестно.
Эти военнослужащие прошли через эпицентр взрыва реальной атомной бомбы. Таким образом советские военачальники убедились, что уцелевший после ядерного удара личный состав еще в течение минимум 5 часов способен выполнять боевые задачи.
Дальнейшая судьба «подопытных кроликов», с которых взяли подписку о неразглашении особо важной государственной тайны», никого из вождей не интересовала. Тем более, что речь шла о подразделения из Белорусского военного округа, где служили преимущественно украинцы и белорусы.
Объективной официальной информации о последствиях тех учений почти нет, но есть свидетельства участников, которые смогли говорить после того, как прошло 25 лет, и закончился срок действия «подписки о неразглашении».
Одно из самых ярких свидетельств – рассказ латыша Михаила Аренсбурга, который был младшим сержантом в инженерно-саперном батальоне Тоцкого полигона:
«Хотя взрыв был надземным и мы были так далеко, все равно почувствовали, как через какое-то мгновенье земля под нами заходила, как волна на море … Наши приборы зашкалило, они вышли из строя … К месту взрыва рванули танки и солдаты, с криками «Ура!», конечно … Башню одного из танков после взрыва отнесло на целых 150 метров. А дубовый лес с вековыми деревьями лег на землю, как трава под осенним ветром … Высокие чины разъехались сразу после завершения действа буквально за несколько минут. Никаких обедов и торжественных речей за мир во всем мире. А на полигоне остались валяться не только груды скота с оторванными конечностями и обугленными боками. Но и трупы людей. Естественно, об этих потерях умолчали. Мне кажется, что в первую очередь хотели поставить эксперимент на людях и животных … Я, может, только сейчас понял, что все мы были в роли подопытных кроликов».
Свидетели, кому довелось дожить до сегодняшнего дня, говорят о том, что эвакуация и оповещение было достаточно выборочными. Те села, которые были слишком уж близко от эпицентра – в нескольких километрах – эвакуировали. Тем же, кто жил подальше, советовали убрать горючее, еду подальше и накрыть землей, а самим лечь в огороде между грядок. Тех, кто жил в отдалении, вообще не предупреждали ни о чем.
В день испытания шестнадцатилетний Евгений Васильевич Панферов сидел на уроке русского языка: «Мы все выбежали на улицу, смотрели на этот гриб. Понимаете, нам интересно было. Нас никто не предупреждал, что это нельзя делать, что это вредно. И вообще никто никогда ничего нам не говорил и не предупреждал, что нужно спрятаться на это время, в погреб залезть или там что-то такое, защититься».
Смертоносное облако от взрыва поднялось более чем на 10 км и ушло на северо-восток. Исследования, проведенные в 90-е годы показали, что в результате испытания пострадали жители почти пятисот населенных пунктов Оренбургской области. О заражении других регионов данных нет. Однако некоторые источники указывают на то, что последствия Тоцкого взрыва оказались в Омской и Новосибирской областях.
По свидетельствам очевидцев, жители многих поселков и деревень ничего не знали ни об испытаниях, ни о его опасности и средства защиты. Поэтому нельзя сказать, чтобы кто-то сильно испугался, хотя взрыв стал неожиданностью.
Военные быстро уехали, бросив оплавлену технику. А местные жители быстро вернулись к обычной жизни. Они пользовались привычными водными источниками, вели традиционное сельское хозяйство. Снесены взрывом деревья пустили на дрова. Вскоре закрытый полигон стал доступен, и местные стали ходить туда в поисках нужных в хозяйстве «железяк». Они не знали ничего о незримой опасности и никто их не предупреждал. И вдруг, вроде бы неизвестно откуда, люди начали умирать.
Одна из свидетелей этой трагедии, Светлана Фроловна Астафьева, проходила с 1960 года 2-летнюю практику в Тоцком в качестве фельдшера-лаборанта. Она навсегда запомнила, как много было людей, которые болели неизвестно чем, и которым не помогали никакие лекарства кроме сильного обезболивающего: «Может у них рак был, или лучевая болезнь, или еще что-то, что вызывает поражение костей, мышц, суставов и сильные боли. Пошли слухи, люди стали уезжать от страха, потому что, например, был сосед Ваня 35-летний, раз и нет Вани. В 9-м классе кто-то умер, в 10-м классе. Очень запомнилась одна девочка, которая в институт поступила и через месяц умерла от белокровия».
Вспоминает Сергей Албул: «В Кишиневе я знал майора, участника того эксперимента. Измученный длительной болезнью, он тяжело умирал, неистово рыдал, умолял родных дать яда. Пусть мне простят читатели, у него выпал половой орган, образовалась полость…»
Лишь сравнительно недавно выяснилось, что земли, где выращивали хлеб, пасли скот и заготавливали сено, зараженные цезием-137, стронцием-90 и плутонием-240. Необходимых данных об этом нет, потому что практически вся информация об испытаниях остается закрытой.
Тоцкая трагедия продолжается не только в судьбах еще живых свидетелей, но и в судьбе их детей и внуков.