Русско-японская война привела не только к революции, но и к более глубоким и долгосрочным изменениям спустя годы.
Автор статьи Дэвид Джио — глобальный профессор Британской академии в Королевском колледже Лондона и адъюнкт-профессор истории в Военной академии США в Вест-Пойнте, где он также является научным сотрудником по истории Армейского киберинститута.
Когда в экспансионистских настроениях Россия начала необдуманную территориальную войну против своего соседа, она сделала это с грандиозным чувством своей завоевательной силы. Лидер России, правивший почти как абсолютный монарх и презиравший своего соседа, считал, что интересы его страны находятся под угрозой, что Россия заслуживает большего влияния и уважения. Он предвидел сценарий, при котором его враг быстро сдастся перед лицом превосходящих сил противника и уступит территориальным требованиям России.
Вопреки ожиданиям государя и его военных планировщиков, первоначальный поход для России пошел плохо. Отчасти это было связано с запутанными путями снабжения и логистикой, но самым большим фактором ранних поражений России была ее глубокая неверная оценка своего врага. Противник России удивил не только российского правителя, но и весь мир своей решимостью и способностью противостоять мощи России, что и поспособствовало своевременной поддержке со стороны европейских союзников.
Хотя обстоятельства могут показаться знакомыми любому, кто следил за вторжением России в Украину, приведенный выше рассказ на самом деле описывает начало русско-японской войны 1904–1905 годов. Конфликт привел в движение или ускорил изменения, которые повлияли на две мировые войны, холодную войну и сегодняшний день, и предлагает важные уроки для современных лидеров в Москве и за ее пределами. Действительно, военная трясина Владимира Путина в Украине сегодня чревата внутренними опасностями, которые, когда они возникли во время правления царя Николая II, привели не только к немедленной революции, но и к еще более масштабным и долгосрочным изменениям спустя годы.
Путин признал бы незавидное затруднительное положение, в котором оказался царь Николай II в 1904 году, если бы смог вынести это. Царь переоценил военную мощь своей страны, и первоначальная внутренняя поддержка войны России с Японией начала давать сбои по мере того, как реалии поля боя постепенно начали просачиваться в массы. Благодаря достижениям в области телекоммуникационных технологий уже не удавалось скрыть, что российская армия не справляется. Тогда, как и сейчас, Великобритания снабжала врага России оружием и разведданными, а поляки воспользовались возможностью для военного сотрудничества с Японией, которую они считали очередной жертвой российской агрессии. Но царь, изолированный в своем великолепном дворце, удвоил ставку, безрассудная авантюра, которую, пожалуй, лучше всего можно выразить, отправив свой Балтийский военно-морской флот в эпическое кругосветное путешествие, чтобы противостоять японскому флоту в Тихом океане. Домой флот так и не вернулся.
Тем не менее Николай был уверен, что Россия в конечном итоге выйдет победителем. Он считал, что изменение стратегии и усиление приверженности народа склонят чашу весов в пользу России. Конфликт бушевал еще год, но в Мукденском сражении в феврале 1905 года японская армия сломала хребет русской армии, а вскоре после этого японский флот уничтожил большую часть оставшегося русского Балтийского флота в Цусимском сражении.
Подтопленные русские броненосцы в Порт-Артуре
Излишне самоуверенная непримиримость России означала, что она упустила удобный момент, когда дипломатия, подкрепленная огромной армией и респектабельным флотом, могла бы добиться некоторых территориальных уступок. Вместо этого Россия развязала кровавое состязание, сопровождавшееся достоверными сообщениями о мародерстве, зверствах относительно гражданского населения и сексуальном насилии. Русские войска проявили себя очень жестокими, на оккупированных ими территориях. Русские генералы были встревожены беспорядочными действиями своих войск, многим из которых не хватало дисциплины и не было мотивации, о чем свидетельствовали многочисленные случаи неповиновения солдат приказам. Усилиям русских также мешали некачественные технологии, разногласия между командирами, отсутствие координации общевойсковых действий и неспособность восполнить потери в живой силе и технике в бою. Россия в конце концов перешла к борьбе за спасение своего лица.
Читайте также: “Чертов молоток по голове”, который может покончить с Путиным
Непопулярная и ненужная война с Японией вызвала большие потрясения в России. Экономика была в беспорядке, нехватка продовольствия была обычным явлением, а Россия находилась в затруднительном положении на международном уровне. Из-за своей неудавшейся войны, среди прочих неудачных решений, царь потерял доверие своего народа, вызвав протесты против экономических неурядиц и ужасных условий труда (которые усугублялись конфликтом), пик которых пришелся на Кровавое воскресенье, январский эпизод 1905 года, когда Российская имперская гвардия открыла огонь по безоружным демонстрантам у Зимнего дворца Николая в Санкт-Петербурге, в результате чего погибли, возможно, сотни демонстрантов, а арестованы были еще тысячи. Столкнувшись с военными поражениями в сочетании с внутренним давлением, Николай, наконец, потребовал мира позже, в 1905 году. Президент Теодор Рузвельт председательствовал на подписании Портсмутского договора, положившего конец военным действиям. Но мир с Японией не принес внутренней гармонии: русская революция 1905 года, вызвавшая массовые беспорядки по всей Российской империи, посеяла семена большевистской революции 1917 года, свергнувшей царя и приведшей к убийству династии Романовых.
Хотя параллели между русско-японской войной и нынешним вторжением в Украину поразительны, есть и ключевые различия, и необходимо полностью осознавать эти различия, чтобы избежать поверхностных выводов. В 1904 году Япония была империей на подъеме и вступала в свой экспансионистский период, что привело к конфронтации с гегемонистскими амбициями России в Восточной Азии. Две державы в течение многих лет вели переговоры о территории нынешнего северо-восточного Китая, и, в заметном сходстве с их первым гамбитом в Перл-Харборе в декабре 1941 года, японцы в 1904 году фактически первыми нанесли внезапный удар по военно-морскому флоту России, который стоял на якоре в Порт-Артуре на Ляодунском полуострове в Маньчжурии, прежде чем официально объявить войну. И, как и в Перл-Харборе, Япония сильно повредила флот, тем самым перехватив военную инициативу. В отличие от нынешних украинцев, у японцев действительно был внушительный военно-морской флот для поддержки их экспансионистских планов, и потеря его части не была бы экзистенциальной для Японии.
Читайте также: Путин на “крючке” у Запада, который намерен лишить его и экономики, и армии
Полезно освещать настоящее и смотреть в будущее, обращаясь к прошлому. В таком случае анализ последствий русско-японской войны должен волновать Путина. Есть много параллелей между боевыми действиями российских вооруженных сил в этих двух войнах, в значительной степени основанных на ошибочных оценках качеств их противника. Однако гораздо более серьезная проблема Путина заключается в том, что на протяжении всей российской истории унизительные военные поражения предвещали крупные социальные и политические потрясения. Русско-японская война — лишь один из примеров этого явления. Неудачи России против Германии в Первой мировой войне помогли начать большевикам революцию, а катастрофическая советская война в Афганистане серьезно ослабила политическую сплоченность и доверие к Советскому Союзу. Безусловно, эти войны не были причиной всех социальных волнений в России. В каждом случае действовала внутренняя динамика, не связанная с войнами, но решающим образом взаимодействовавшая с конфликтами. В каждом случае военные неудачи усугубляли структурные проблемы и ускоряли политические события в России.
После революции 1905 года царь подавил инакомыслие, а также пошел на номинальные уступки, в первую очередь разрешив некоторое народное политическое представительство путем создания Думы, хотя это не было серьезным соглашением о разделении власти. Точно так же в современной России есть потемкинские атрибуты демократического управления, но нет серьезных противовесов для путинской власти. Один из рисков персонифицированной автократии, такой как монархия Романовых, заключается в том, что государство рассматривается как синоним своего лидера. Во время русско-японской войны скверное поведение российских вооруженных сил, в свою очередь, свидетельствовало о том, насколько прогнило государство при царе. Учитывая, насколько Путин персонализировал свое правление в России, теперь он рискует, что станет доверенным лицом разрухи в России из-за собственного неумелого управления страной.
История показывает, что с внутренним инакомыслием, с которым Путин мог справиться до вторжения в Украину, в будущем будет труднее справиться. Дважды царь наслаждался кратким периодом пыла патриотической войны, прежде чем его народ отвернулся от него после военного поражения. Это может объяснить недавние путинские репрессии против инакомыслия, но упускает из виду долгосрочную перспективу истории. На протяжении всей российской и советской истории общественные движения за перемены часто сталкивались с репрессиями и массовыми арестами, которые со временем приводили к эффекту, противоположному тому, на который рассчитывали автократы.
Трещины внутреннего недовольства уже видны в России из-за зачастую противоречивой лжи Путина собственному народу. Когда украинцы потопили флагман российского военно-морского флота «Москва», российские государственные СМИ ложно утверждали, что на борту был пожар, что экипаж из более чем 400 моряков был спасен и что корабль затонул в бурном море на буксире. Реальность такова, что 100 российских моряков, а может и больше, погибли вместе с кораблем благодаря двум ударам украинских ракет. Многие из этих моряков были призывниками, которые, по словам Путина, вообще не должны были воевать в Украине. Их семьи теперь смело заявляют о смерти своих сыновей, требуя информации и ответственности от режима, от которого они до сих пор тихо страдали.
Путин часто писал о своих очень оригинальных взглядах на историю. Если бы он размышлял об уроках русско-японской войны, ему не мешало бы вспомнить изречение военного теоретика Карла фон Клаузевица о том, что война не происходит вне контекста общества, которое ее ведет. Действительно, внутренние беспорядки, а также неудачи на полях сражений с Японией окончательно убедили царя Николая II отказаться от военной кампании. Нынешние семьи предположительно многих тысяч погибших русских солдат вряд ли сохранят спокойствие по поводу этой бессмысленной бойни.
Современная Украина — это не Япония начала 20-го века, но сходство между ужасными обстоятельствами каждой из них для России может пролить свет на социальные и политические движущие силы, которые, как предполагает история, могут проявиться сейчас в ускоренной временной шкале. На самом деле, как русско-японская война сформировала контуры мира 20-го века, так и пагубное вторжение Путина в Украину может стать движущей силой процессов, определяющих 21-й век.
Катастрофа русско-японской войны стерла лоск с имперской России и подтвердила распад империи. Эта война закончилась тем, что развивающаяся страна смело заявила о себе на мировой арене, потерей престижа и влияния для России и, в конце концов, кончиной самого правителя.
Поражение также послужило инкубатором для тех, кто стремился к революционным политическим переменам.
«У европейской буржуазии есть причины бояться, а у пролетариата есть причины радоваться», — восклицал Владимир Ленин после падения Порт-Артура. Сегодня трудно выявить каких-либо явных противников путинской власти. Лидеры оппозиции, такие как Борис Немцов, были убиты или, как Алексей Навальный, отравлены и заключены в тюрьму. Однако, даже если очаг сопротивления еще не возник, губительная война Путина в Украине может послужить толчком для организации неизвестных акторов в России или в изгнании. Ему следует помнить, что в России после разрушительных внешних войн всегда остается внутреннее недовольство.
Дэвид Джио — глобальный профессор Британской академии в Королевском колледже Лондона и адъюнкт-профессор истории в Военной академии США в Вест-Пойнте, где он также является научным сотрудником по истории Армейского киберинститута.