Этот отчет посвящен осторожному подходу президента России Владимира Путина к риску после того, как он “бросил кости”, начав полномасштабное вторжение в Украину 24 февраля 2022 года.
Сегодня, 5 февраля, американский Институт изучения войны (ISW) публикует сокращенный отчет об анализе действий российского президента путина с начала крупномасштабного вторжения в Украину.
Нерешительность Путина в принятии решений во время войны демонстрирует его стремление избегать рискованных решений, которые могут угрожать его правлению или международной эскалации, несмотря на тот факт, что его максималистская и нереалистичная цель, полное завоевание Украины, вероятно, требует принятия на себя дальнейшего риска, чтобы иметь какую-либо надежду на успех.
Решения президента России Владимира Путина в отношении Украины с момента его первоначального ошибочного вторжения 24 февраля 2022 года указывают на вероятное несоответствие между его максималистскими целями и его готовностью принимать решения с высокой степенью риска, необходимые для их достижения. Путин, вероятно, исходил из ошибочного предположения, что российские войска могут заставить Киев капитулировать без каких-либо значительных военных жертв, и рассматривал российское вторжение как ограниченный и приемлемый риск. Захваченные документы с российскими военными планами, например, показали, что Кремль ожидал, что российские войска захватят Киев через несколько дней, российские спецслужбы, как сообщается, ожидали краха украинских вооруженных сил, а кремлевские пропагандисты заблаговременно опубликовали заранее написанную статью, восхваляющую «победу» России 26 февраля 2022 года, чтобы извлечь выгоду от самой первой публикации в Интернете.
Сообщения о том, что Путин отверг дальновидные предупреждения Центрального банка России в феврале 2022 года о влиянии войны в Украине на будущее российской экономики в условиях жестких западных санкций, вероятно, свидетельствуют о том, что Путин ошибочно полагал, что Запад не решится нести серьезные расходы в связи с его вторжением. Неудача российских войск в битве за Киев — а вместе с ней и военный план Кремля — вынудили Путина столкнуться со сложными решениями, поскольку Кремль вел все более дорогостоящую и затяжную войну с применением обычных вооружений. Путин, однако, по-прежнему неохотно отдает приказы о сложных изменениях в российских вооруженных силах и обществе, которые, вероятно, необходимы для спасения его войны.
Путин постоянно игнорировал, откладывал или лишь частично реализовывал несколько, вероятно, необходимых прагматических решений, касающихся его вторжения. Путин не хотел отдавать приказ о полной мобилизации после дорогостоящего (с огромными потерями живой силы) захвата Северодонецка и Лисичанска в июне-июле 2022 года и нескольких неудачных наступательных операций, в результате которых была истощена большая часть его обычных вооруженных сил. Путин проигнорировал неоднократные призывы российского националистического сообщества в мае 2022 года мобилизовать резервистов, объявить войну Украине, ввести в России военное положение и модернизировать систему призыва на военную службу. Путин, вероятно, опасался вызвать неприязнь к российскому обществу и вместо этого летом отдавал приоритет вербовке и вводу в действие относительно неэффективных нерегулярных вооруженных формирований. Путин также пытался сохранить видимость ограниченной войны в Украине, чтобы оградить большую часть российского общества от ее масштабов и издержек. Путин также не часто появлялся на публике, связанной с военными действиями, с начала войны до середины декабря. Кроме того, Путин не пытался заставить замолчать большую группу российских провоенных и ультранационалистических блогеров и общественных деятелей, которые поддерживали военные цели Путина, но начал критиковать его нерешительность.
Путин продолжал выбирать сравнительно менее рискованные варианты, даже столкнувшись с нарастающими военными неудачами осенью 2022 года. Он начал принимать непопулярную внутри страны и потенциально рискованную политику, такую как объявление частичной мобилизации или расширение военного положения, только после ужасной ситуации на передовой, когда после украинских успехов стало ясно, что Кремлю нужна дополнительная боевая мощь. Путин мог бы объявить о более масштабной мобилизации, чем заявленные 300 тысяч военнослужащих, но, вероятно, опасался, что и без того непопулярная перспектива мобилизации еще больше подорвет его привлекательность в российском обществе. Кроме того, Путин предпринял значительные риторические усилия, чтобы преуменьшить значение мобилизации, определив ее как мобилизацию избранных резервистов, несмотря на то, что в реальности российские военные призывные пункты не могут проводить такую целенаправленную кампанию. Путин также официально не объявлял военное положение за пределами Херсонской, Запорожской, Донецкой и Луганской областей, а вместо этого поручил регионам за пределами Украины создать правовую базу, необходимую для поддержки российской мобилизации. Путин также лишь выборочно умиротворял блогеров, выполнив некоторые из их требований, таких как начало «ответной» ударной кампании по украинской энергетической инфраструктуре, при этом воздерживаясь от выполнения других последовательных требований, таких как четкое определение границ, на которые претендует Россия.
ISW считает, что Кремль и Министерство обороны России с опозданием проводят крупномасштабные военные реформы и относятся к кампании в Украине как к затяжной и крупной войне, однако Путин продолжает аналогичную модель сдержанного принятия решений. 15 января ISW оценил, что Кремль с опозданием проводит мобилизацию, реорганизацию и законодательные изменения, которые он реально должен был провести перед началом вторжения в Украину в феврале 2022 года. Однако Путин явно медлит с объявлением второй волны мобилизации, при этом американские и западные официальные лица отмечают, что Путин снова склоняется к проведению «тихой мобилизации» из-за опасений по поводу крайней непопулярности первой волны мобилизации. Сообщается, что Путин дополнительно проводит опросы, чтобы оценить, как россияне воспринимают мобилизацию, и не решил, когда начинать дальнейшую массовую “частичную” мобилизацию, несмотря на то, что министр обороны Шойгу объявил 17 января о широкомасштабных реформах по увеличению численности Вооруженных сил России. ISW также наблюдал противоречивые сообщения от представителей Государственной Думы России и представителей Кремля относительно изменений в мобилизационных и призывных протоколах, что, возможно, указывает на то, что Путин приказал подготовить эти положения, но не хочет объявлять о них общественности.
В частности, Путин полагается на группу “козлов отпущения”, которые публично рискуют вместо него и берут на себя вину за российские военные неудачи и непопулярную политику. Путин позволяет, а иногда и способствует критике российскими блогерами Минобороны России, чтобы снять с себя вину. Он, например, позиционировал министра обороны России Сергея Шойгу и Минобороны как “лицо” своего самого непопулярного внутри страны решения на сегодняшний день — приказа о частичной мобилизации — заставив Шойгу объяснить положения о мобилизации в телеинтервью. Нынешний российский президент также неоднократно обвинял Минобороны России во всех проблемах, связанных с проведением частичной мобилизации, и даже публично упрекал Минобороны, призывая прислушиваться к критике. Путин неоднократно перетасовывал структуру российского командования на протяжении всей войны и позволял сменявшим друг друга командирам брать на себя вину, возлагая вину за общие российские военные неудачи на отдельных командиров, а не на свою нереалистичную и максималистскую цель захватить всю Украину.
Путинские государственные пропагандистские сети также возложили ответственность за спорный вывод российских войск с западного (правого) берега Херсонской области и города Херсон в ноябре 2022 года на бывшего командующего Вооруженными силами России в Украине генерала армии Сергея Суровикина (который сейчас служит как заместитель командующего российской группировкой в Украине при новом командующем генерале армии Валерии Герасимове) и Путин никак не прокомментировал эту значительную российскую утрату ранее захваченной территории. Путин регулярно использовал российскую Государственную Думу для установления условий для принятия противоречивых решений, чтобы представить себя как сбалансированного лидера. Путин неоднократно отвергал экстремистские предложения Государственной Думы России, такие как легализация группы Вагнера в России или полная приверженность призывам к национализации собственности россиян, бежавших из страны во время войны. Он также не в полной мере привержен ультранационалистической риторике, которая естественным образом вытекает из его максималистского вторжения в Украину, несмотря на то, что он использует некоторые ее элементы в своем оправдании войны в Украине.
Нежелание Путина идти на риск, непосредственно связанный с его обычной войной в Украине, указывает на то, что он по-прежнему вряд ли пойдет на ядерную эскалацию или войну с НАТО. Ранее ISW оценивал, что российские угрозы НАТО в отношении обычных вооружений не соответствуют возможностям России и что Россия использует ядерные угрозы в первую очередь для запугивания Запада. Очевидно, Путин ценит свой внутренний статус-кво и старается избегать рискованных и спорных политик для достижения своих собственных целей. Путин также продолжает демонстрировать, что он остается расчетливым человеком, уделяющим значительное внимание устранению рисков, даже несмотря на то, что его восприятие ситуации, с которой он сталкивается, расходится с реальностью. Таким образом, Путин неоднократно ставил себя в положение, формулируя максималистские и нереалистичные цели, призывая свое правительство и вооруженные силы к их достижению, но воздерживаясь от принятия дорогостоящих решений, которые, вероятно, требует крупномасштабная и затяжная война с применением обычных вооружений, начатая им.