Институт изучения войны (ISW) сегодня опубликовал отчет, в котором обсуждаются постоянные усилия президента России Владимира Путина, направленные на достижение полной победы в Украине, которую он, похоже, уверен, что со временем сможет добиться.
Как пишет ISW, Путин, похоже, отвергает все более распространенную в западном дискурсе идею о том, что нынешние военные реалии требуют или поддерживают урегулирование конфликта путем переговоров. Ни Украина, ни Запад не убедили его в том, что он должен рассмотреть возможность принятия какого-либо нестандартного или компромиссного решения. Вместо этого Путин по-прежнему сосредоточен на достижении своих первоначальных военных целей посредством затяжного конфликта, в котором он, как ему кажется, победит, либо навязывая свою волю Украине силой, либо сломив волю Украины после того, как Запад оставит Киев один на один с Россией.
Исходы войн часто фактически определяются на поле боя и в ходе переговоров, которые лишь подтверждают военные реалии. Путин, вероятно, живо помнит один такой пример — Вторую мировую войну в Европе. Эта война закончилась только тогда, когда союзные войска полностью разгромили немецкую армию, а советские войска стояли среди обломков Берлина. Япония сдалась через несколько месяцев после того, как США продемонстрировали способность полностью уничтожить страну, применив ядерное оружие — и только после того, как японские вооруженные силы потеряли способность делать больше, чем наносить потери американцам за пределами США. Углубляясь в историю, миры, положившие конец трем войнам – за расширение гитлеровской Германии, Гражданской войне в США и наполеоновским – также просто ратифицировали реальности, созданные решающими военными победами. Даже самая недавно закончившаяся война придерживалась этой схемы. За выводом войск США из Афганистана последовала решающая военная победа талибов, которая положила конец этому конфликту (на данный момент) без какого-либо официального договора или соглашения, ратифицирующего этот результат. Безусловно, история предлагает множество контрпримеров, в том числе Дейтонские соглашения, положившие конец боснийскому конфликту, и урегулирование арабо-израильской войны 1973 года. Но дело вовсе не в том, что все войны заканчиваются урегулированием путем переговоров, особенно если под «урегулированием путем переговоров» понимать взаимное признание невозможности достижения желаемых целей с помощью военной силы.
Путин развязал нынешнюю войну и является ключевым игроком, который должен решить, что он не может достичь своих целей с помощью военной силы и вместо этого должен участвовать в урегулировании конфликта путем переговоров, если война должна закончиться таким образом. Война будет продолжаться до тех пор, пока Путин считает, что он может навязать Украине свою волю, воюя за расширение России, или сломив волю украинцев к войне после того, как Запад бросит ее.
Путин продолжает давать понять словом и делом, что он еще не пришел к такому выводу, несмотря на неудачи его основных военных усилий этой зимой. Его попытки заставить Украину и Европу капитулировать зимой ни к чему не привели, и российские зимне-весенние наступления, которые должны были закончиться полным захватом Луганской и Донецкой областей, достигли кульминации. Российские военные направили подавляющее большинство из 300 000 резервистов, мобилизованных осенью 2022 года, а также 40 000 осужденных, завербованных в Частную военную компанию Вагнера (ЧВК), в многодивизионное наступление по всей линии фронта в Луганской и Донецкой областях. Результаты этих усилий не впечатляют. Российские войска не получили значительных успехов на Луганщине. Войска Вагнера заняли часть города Бахмут и провели незавершенный обходной маневр, который до сих пор не смог убедить украинское командование выйти из Бахмутского котла. Силы “Донецкой Народной Республики” (ДНР), теперь усиленные обычными российскими войсками, провели такой же незавершенный обход вокруг Авдеевки. Наступление на Угледар в западной части Донецкой области не принесло практически никаких результатов при ошеломляющих потерях живой силы и техники. Российское милблогерское пространство, а также российские, украинские и западные СМИ полны дискуссий о готовящемся украинском контрнаступлении, по поводу которого единственные реальные вопросы, по-видимому, заключаются в том, когда и где оно произойдет. Это был бы подходящий момент для Путина, чтобы сделать вывод, что Россия не может силой навязывать свою волю Украине и что он должен искать компромиссное решение. Однако он явно еще не пришел к такому выводу.
Вместо этого Путин удваивает свое обязательство одолеть Украину в военном отношении и/или затянуть войну, мобилизовав российскую оборонно-промышленную базу и обновив различные схемы крипто-мобилизации для создания новой боевой мощи. Речь Путина от 25 марта стала продолжением многомесячных усилий по мобилизации российской военной промышленности на затяжную войну. Эти усилия и его речь также направлены на то, чтобы ложно изобразить Россию как современное воплощение сталинского Советского Союза, способного сокрушить своих врагов неудержимыми массами людей и техники, несмотря на явное нежелание Путина на самом деле полностью поставить Россию на военные рельсы. Министр обороны России Сергей Шойгу начал эти усилия в конце 2022 года и продолжал их в течение этого года, а Путин их наращивал. Россияне явно пытаются мобилизовать свою военную промышленность и наверняка произведут некоторые улучшения. Преувеличенные заявления и нереалистичные цели, которые сделали и поставили Путин и Шойгу, отчасти предназначены для демонстрации большей силы и потенциала, чем может сейчас Россия. Однако они не отражают проблемы, с которыми сталкивается Россия при приобретении необходимой военной техники в условиях западных санкций и нехватки квалифицированной рабочей силы. Последняя проблема усугубляется необходимостью для России сбалансировать мобилизацию молодых людей на войну и удержание их в качестве рабочей силы на оборонных предприятиях. То, что Путин сейчас мобилизует российскую оборонную промышленность, удивительно только потому, что ему понадобилось так много времени, чтобы это начать, ведь обычно такая мобилизация у стран, планирующих развязать войну, начинается до вторжения. Тот факт, что он не сопровождает эту мобилизацию каким-либо предположением о том, что он рассмотрит компромиссный мир — особенно после того, как китайский лидер Си Цзиньпин предложил помощь в переговорах во время громкого и драматического визита в Москву, — указывает на то, что Путин по-прежнему привержен добиваться своих целей силой, несмотря на огромные потери как живой силы, так и техники.
Продолжающиеся российские наступательные операции вокруг Бахмута и Авдеевки, а также вдоль Луганской и западной части Донецкой линии фронта являются еще одним показателем того, что Путин по-прежнему привержен победе в затяжной войне, исход которой во многом определяется военными реалиями на местах. Теперь эти атаки стали не просто бессмысленными, но и вредными для подготовки России к следующей фазе этой войны, которая будет вращаться вокруг предстоящего украинского контрнаступления. Российские силы могут или не могут оказаться в состоянии вытеснить украинские войска из Авдеевки или Бахмута, но они не получат существенного оперативного преимущества ни в том, ни в другом случае, потому что у них нет возможности использовать такие успехи. Похоже, что у россиян мало шансов добиться каких-либо тактически значимых успехов в западной части Донецкой области или на большей части луганской линии соприкосновения, однако атаки во всех этих районах продолжаются.
Продолжение Путиным этих российских наступательных операций в нынешнем оперативном и стратегическом контексте равносильно стратегическому злоупотреблению полномочиями. Он тратит скудную российскую боевую мощь на достижение бессмысленных с оперативной точки зрения выгод, а не на создание условий для отражения украинского контрнаступления, которого все, похоже, ожидают в ближайшем будущем.
Однако упорство Путина в цеплянии за эти наступательные операции может иметь смысл в условиях затяжного конфликта, в ходе которого поддержка Украины Западом ослабевает или прекращается. Путин мог бы даже иметь в виду, что эти операции должны создать условия для урегулирования путем переговоров на уже озвученных им условиях, которые включают:
Возможно, Путин настаивает на том, чтобы его командиры продолжали атаки, которые в краткосрочной перспективе становятся все более бессмысленными, потому что он понимает, что может надеяться удовлетворить свои претензии на незанятые районы четырех аннексированных им областей только в том случае, если его войска действительно захватят их. В этом смысле он может действительно стремиться установить условия для урегулирования путем переговоров. В этом случае, однако, становится очевидным, что он все еще должен верить, что может навязать желаемое решение конфликта Украине и Западу с помощью военной силы — или убедив Украину капитулировать — и что он не желает принимать резолюцию о достижении им заявленных целей (включая территории, которые он заявил как свои, но российские силы их никогда не контролировали и еще не контролируют) в короткие сроки.
Таким образом, успешная серия украинских контрнаступлений, а не только одно, почти наверняка необходима, но недостаточна для того, чтобы убедить Путина вступить в переговоры на условиях, отличных от достижения всех заявленных им целей. Украинские силы должны показать, что они могут сделать то, чего не могут российские силы, а именно изменить реальность на местах с помощью военных действий. Они должны нанести еще больший урон российской военной машине в Украине до такой степени, что Путину и ближайшему окружению, поддерживающему его в этой войне, станет ясно, что российские вооруженные силы не могут надеяться улучшить исход войны, продолжая боевые действия. Таким образом, многочисленные крупные победы Украины на оперативном уровне, вероятно, необходимы для создания любой перспективы урегулирования текущего конфликта путем переговоров или принуждения Путина к принятию неблагоприятных военных реалий в отсутствие формального урегулирования.
Есть основания ожидать, что украинские силы действительно могут добиться успеха за счет контрнаступлений. В этой войне Украина провела две крупные контрнаступательные операции, не считая добровольного вывода российских войск из-под Киева под прессом украинских дальних ударов, обескровивших группировку. В обоих контрнаступлениях удалось отбить большие территории, сначала под Харьковом, а затем в западной части Херсонской области. Различные аналитики высказывали разные мнения о том, смогут ли украинские силы прорвать подготовленные российские оборонительные позиции, и высказывали другие опасения по поводу перспектив украинских успехов. Однако остается фактом, что, хотя российские силы продемонстрировали, что они не могут добиться значительных успехов на данном этапе войны, украинские силы еще не потерпели неудачу в такой попытке.
Однако далеко не ясно, смирится ли Путин когда-либо с этими военными реалиями. Он может принять решение продолжать сражаться, с паузой или без нее, столько, сколько потребуется для достижения всех его целей. Ведь ему ничто не угрожает – внутренняя оппозиция “зачищена”, а Украина, по настоянию Запада, не собираются выходить за свои границы с целью переноса войны в страну, ее затеявшую. Риторика Путина и действия, а также прошлые модели его действий, безусловно, предполагают такую возможность. Таким образом, урегулирование путем переговоров может оказаться недостижимым, поскольку Путин не примет тот факт, что он не может на самом деле завоевать Украину.
Украине и Западу придется создать военные реалии, позволяющие прекратить боевые действия на условиях, которые они в этом случае смогут фактически навязать Путину. Украинские силы, должным образом поддерживаемые коллективным Западом, могут отбить территорию, которая стратегически важна для военного и экономического выживания Украины и необходима для возобновления наступления России на выгодных для Москвы условиях. ISW оценил оперативное и стратегическое значение различных частей оккупированной территории Украины и придерживается этой оценки. Вероятно, до полного восстановления украинского контроля над всей оккупированной украинской территорией есть еще одна линия, которая могла бы стать основанием для длительного прекращения боевых действий на условиях, приемлемых для Украины и Запада, но эта линия не близка к тому месту, где проходит нынешний фронт.
Тем не менее не факт, что Путин будет продолжать сражаться, чего бы это ни стоило, до самой своей смерти. Он демонстративно и на удивление воздерживался от того, чтобы идти ва-банк в этой войне с самого ее начала. Можно не принимать во внимание его неспособность полностью мобилизовать и подготовить свои войска перед вторжением, потому что он явно верил, что украинцы не будут или не смогут сопротивляться. Он упустил из виду множество моментов, когда переход к более полной мобилизации стал необходим, откладывал решения о проведении даже частичной мобилизации слишком долго, с точки зрения России, и даже когда он принимал такие решения, стремился ограничить их влияние на российское общество и экономику. Если оставить в стороне сталинистскую риторику Путина, он продемонстрировал поразительную озабоченность опасностью слишком далекого зайти России и создать угрозу стабильности своего режима. Украине и Западу ни в коем случае нельзя рассчитывать на то, что Путин сломит свою волю к захвату намеченных им украинских территорий.
Тем не менее Путин сейчас не ставит на кон никаких условий для переговоров, кроме попыток достижения полного успеха России. Он не предпринимает военных мер, которые были бы выглядеть благоразумно, если бы он серьезно относился к поиску некоего компромиссного решения путем переговоров. Нынешние линии фронта создали бы очень благоприятные условия для возобновления российского вторжения в дальнейшем, если бы Путин предложил принять их в качестве границы прекращения огня, но он явно не желает этого делать.
Таким образом, выбор, который сейчас стоит перед Украиной и ее западными покровителями, относительно прост. Украина может в одностороннем порядке прекратить боевые действия, даже если российские атаки с земли и с воздуха продолжаются, что приведет к катастрофическому поражению (и за что почти никто не ратует). Украинские силы могут продолжать боевые действия очень ограниченно, стремясь только удержать то, что у них есть сейчас, что побудит Путина продолжить свои усилия по достижению полной военной победы. Или же они могут начать последовательные контрнаступательные операции с двумя целями: убедить Путина принять достигнутый путем переговоров компромисс или создать военную реальность, достаточно благоприятную для Украины, чтобы Киев и его западные союзники могли эффективно заморозить конфликт самостоятельно, независимо от решений Путина.