Полномасштабная война, продолжающаяся в Украине, не вычеркнула из нашей жизни домашнее насилие. Какие особенности противодействия этому явлению и как защитить пострадавших от него в чрезвычайных условиях?
Обсуждаем это с вице-президентом ОО «Ла Страда-Украина», доктором философии в области права, адвокатом Мариной ЛЕГЕНЬКОЙ и директором департамента Национальных горячих линий и социальной помощи этой общественной организации Аленой КРИВУЛЯК.
Алена КРИВУЛЯК
Марина ЛЕГЕНЬКА
– Возрастает ли статистика случаев домашнего насилия в это непростое для нашей страны время?
Алена Кривуляк:
– Наша общественная организация всегда очень детально отслеживает такую статистику, но после начала полномасштабной войны мы старались делать это ежедневно. Ориентируемся на показатели нашей Горячей линии по предупреждению домашнего насилия, торговле людьми и гендерной дискриминации: ее цифры говорят, что с 24 февраля по 31 мая 2022 г. на нее поступило 5 334 обращения, которые касались именно этой проблемы. Это достаточно высокая цифра.
Но в некоторых регионах показатели снизились. В первую очередь, речь идет о тех, которые временно оккупированы российскими военными, в частности части Херсонской и Запорожской областей. Их жители часто не имеют возможности обратиться к нам за помощью. В других регионах продолжались или продолжаются ожесточенные бои, например, в свое время на Киевщине и Харьковщине, сейчас на Донетчине и Луганщине – их жители приоритетными определяют вопросы собственной безопасности, чтобы выжить или выехать на более безопасные территории, поэтому вопросы, связанные с домашним насилием , отодвигают на задний план. Думаю, случаев домашнего или гендерно обусловленного насилия в тех регионах не стало меньше, а, возможно, даже стало больше, но фиксировать их сложнее.
– Некоторые считают, что сегодня вопросы домашнего насилия не актуальны – у нас более важные проблемы. Ваше мнение.
Алена Кривуляк:
– Мы действительно столкнулись с тем, что многие пострадавшие воздерживаются от обращений в правоохранительные органы или социальные службы. Упрекают: сейчас в стране война, а я ищу поддержки от домашнего насилия! То есть сами пострадавшие нивелируют эту проблему. Но мы должны помнить, что Украина борется с таким явлением, как насилие, не только на войне с внешним врагом, но и с любыми проявлениями насилия внутри нашей страны. Мы не должны допускать насилия вообще.
– Как война сказывается на домашнем насилии?
Алена Кривуляк:
– Она стала тем фактором риска, который повлиял не только на рост количества случаев, но и на увеличение жестокости в ситуациях такого насилия. К нам поступают обращения от женщин и детей, которые рассказывают, что их муж или папа находится в терробороне и при совершении домашнего насилия угрожает им оружием. Потерпевшие боятся, что могут просто не успеть попросить кого-нибудь о защите. Угрозы оружием случались и в мирное время, но во время войны их стало больше. И это нужно учитывать, учитывая, что сейчас обсуждается петиция о легализации оружия в Украине. Какими будут последствия, если у домашних обидчиков будет оружие? Она может осложнить ситуацию с домашним насилием.
– Может ли тяжелое эмоциональное и психологическое состояние, вызванное войной, стать оправданием для домашнего насилия?
Марина Легенькая:
– Нет, не может, но, к большому сожалению, может стать катализатором такого насилия. Военные действия, различные экономические и социальные факторы могут придавать психоэмоциональную нагрузку, и домашнее насилие происходит даже в тех семьях, где никогда насилия не было раньше. На нашу горячую линию обратилась женщина, вместе с семьей выехавшая с востока Украины в Германию. Там ее муж начал совершать домашнее насилие, а она вообще не знала, что с тем делать, тем более в чужой стране. И это явилось для нее дополнительным вызовом. Хорошо, что соответствующие местные службы, в частности, полиция среагировали довольно быстро на ее заявление об этом случае.
Алена Кривуляк:
– После демобилизации наших военных, участвовавших в АТО/ООС на Донбассе, мы увидели стремительный рост домашнего насилия в их семьях. Такой же посттравматический синдром могут иметь и демобилизованные после полномасштабной войны. Если пренебречь качественной реабилитацией, они могут выплеснуть свои эмоции и боль на членов своих семей. Мы уже сейчас продумать профессиональную помощь для военнослужащих, которые вернутся с войны домой. Психоэмоциональное состояние непростое и в тех украинских семьях, члены которых сегодня не находятся на передовой, там тоже может обостриться домашнее насилие. Поэтому мы не должны выходить из месседжа, что подумаем об этом после победы. Думать и защищать людей нужно здесь и сейчас. Правоохранительные органы должны оперативно реагировать на случаи домашнего насилия. Конечно, на территориях, где ведутся активные боевые действия, правоохранительные органы не всегда имеют физическую возможность приехать на вызов. Другое дело – более безопасные территории Украины. Мы анализировали разговоры с потерпевшими в Черновицкой, Черкасской, Волынской и Закарпатской областях. Некоторые пострадавшие рассказывали, что правоохранители упрекали их, мол, мы должны думать, как победить врага, а вы здесь жалуетесь на домашние ссоры. Такое бездействие убивает доверие гражданского населения к правоохранительным органам.
– В каких регионах Украины сейчас наблюдается рост случаев домашнего насилия?
Алена Кривуляк:
– Достаточно много обращений к нам поступает из регионов, где зарегистрировано большое количество внутриперемещенных лиц (ВПЛ). В частности, из Западной и Центральной Украины. Почти 15% от общего количества обращений приходится на Киевскую область, так же около 15% – Днепропетровск, 10% – Киев. В западном регионе наиболее активные обращения со Львовщины – 15%. Многие переселенцы приютили Ивано-Франковская область – здесь количество обращений возросло почти втрое – до 10%. В Закарпатской области 5% обращений. На самом деле это большой показатель, потому что раньше здесь меньше обращались из-за случаев домашнего насилия. Количество обращений выросло и в Одесской области – до 10%. А в Харьковской области наблюдаем снижение такой статистики – 6% обращений, в довоенное время их было больше.
– Почему вынужденные переселенцы попали в самую уязвимую категорию населения?
Марина Легенькая:
– Эта категория населения более уязвима по ряду причин. В частности психоэмоциональные, экономические. Есть социально-бытовые причины, когда люди, привыкшие проживать в больших помещениях, постоянно находятся в одной небольшой комнате. Когда они просто не знают, куда обращаться за помощью на новом месте, какой она должна быть. Одна потерпевшая рассказала: мужчина, совершавший домашнее насилие, пригрозил: если обратишься в полицию, об этом узнают в военкомате, меня отправят на фронт и там убьют. И ты будешь в этом виноват! То есть, переложил ответственность за насилие с себя на потерпевшую. И она боялась задействовать механизмы реагирования, не имея рядом родных или друзей, с которыми она могла посоветоваться. Есть случаи, когда в недостаточной степени работают специальные механизмы защиты, когда проблема домашнего насилия уменьшается самими представителями органов власти. Конечно, сейчас все сталкиваются с определенной проблематикой в этих вопросах, но для перемещенных лиц она более болезненна.
– Может ли суд заставить обидчика и жертву домашнего насилия жить врозь, если они переселенцы?
Марина Легенькая:
– На самом деле это очень сложный вопрос. Специальных мер по противодействию домашнему насилию на сегодняшний день никто не отменял. В частности, они предусматривают вынесение срочного запретительного предписания, ограничительного предписания. Суд может применить такие меры и вынести решение о временном запрете на жительство обидчика по одному адресу с лицом, подвергшимся домашнему насилию. Сейчас у нас нет доступа к Единому реестру судебных решений, он закрыт из-за войны. Поэтому мы не можем проанализировать общую тенденцию в Украине. Но есть отдельные обращения – из Запорожской и Черновицкой областей, где пострадавшие говорят, что им судом отказано в ограничительном предписании, поскольку суд говорит – война и как вы себе представляете, где обидчик будет жить? Хотя война ни в коем случае не влияет на безопасность обидчика: в бомбоубежище он может спуститься как с собственной квартиры, так и с арендуемого или любого другого жилья.
– Есть ли какие-то специфические проблемы в противодействии домашнему насилию украинские ВПЛ за рубежом?
Марина Легенькая:
– Специфические проблемы связаны с тем, что они в подавляющем большинстве не знают, куда им обращаться за помощью. У некоторых даже нет контактов украинских посольств, консульств. Проблемы могут быть и по незнанию законов стран пребывания. А еще многие опасаются, что в случае обращения по поводу домашнего насилия их заставят покинуть страну пребывания или изъят детей. И это дополнительные сдерживающие факторы.
Алена Кривуляк:
– Вероятность депортации из-за случаев домашнего насилия – это огромный миф. Европейские страны всегда готовы противодействовать домашнему насилию – или среди собственного населения или среди вынужденно перемещенных лиц. Если вы столкнулись с ситуацией домашнего насилия за границей, вы имеете полное право защищать себя. Есть еще одна проблема – языковой барьер. Мы сталкиваемся со случаями, что очень многие ограничены в доступе к ресурсам помощи, поскольку не знают иностранного языка. А не все организации других стран качественно подготовили украиноязычных консультантов.
Но если мы говорим об универсальном телефонном номере экстренной службы помощи 112, который действует в странах ЕС, там есть подготовленные украиноязычные операторы, которые могут оперативно сделать все для того, чтобы оградить пострадавшего от домашнего насилия.
– Как условия военного положения, действующие в Украине, ограничивают возможности пострадавших лиц по поводу получения помощи в связи с домашним насилием?
Марина Легенькая:
– Законодательно никаких ограничений на сегодняшний день у нас нет, все осталось на том же уровне, что и до войны. Пострадавшие лица имеют право на разные виды как государственной, так и негосударственной помощи. Однако на практике по вполне понятным объективным причинам проблематике домашнего насилия, его предотвращению уделяется меньше внимания. Для этого пострадавшие упускают возможности пользоваться установленными гарантиями. Да, мы имели два обращения о невозможности размещения пострадавших в приюте, потому что приюты на тот момент были заняты вынужденными переселенцами. Это было в начале, в марте. Сегодня таких обращений уже нет, потому я надеюсь, что проблема решена. В некоторых регионах прифронтовой зоны не работают суды, другие органы государственной власти. И пострадавшее лицо не может воспользоваться большинством своих гарантированных прав, несмотря на то, что их имеет.
– Эффективной ли оказалась система противодействия домашнему насилию и борьбе с ним, которая наработана ранее?
Марина Легенькая:
– В начале войны мы получали много жалоб на неудовлетворительную работу органов власти по борьбе с домашним насилием. Теперь количество жалоб уменьшилось. Это показывает определенную стабилизацию работы соответствующих структур, их возвращение в более или менее нормальный режим деятельности, который позволит реагировать на совершаемое насилие.
Вместе с тем было бы очень хорошо провести межведомственные совещания, рабочие встречи по налаживанию механизма предотвращения и противодействия домашнему насилию на местах, на региональном уровне, чтобы отработать определенные схемы работы во время войны для более эффективного взаимодействия и помощи пострадавшим, потому что они в ней нуждаются. Речь идет об органах местной власти, полиции, социальных службах, центрах безвозмездной вторичной правовой помощи, судах.
– Как «Ла Страда-Украина» отслеживает ситуацию с домашним насилием в период войны?
Елена Кривуляк:
– Основными инструментами для такой работы были и остаются наши национальные горячие линии. Это Национальная горячая линия по предупреждению домашнего насилия, торговли людьми и гендерной дискриминации (тел.: 0800 500 335 или 116 123 с мобильного), она работает в Украине с 1997 г. Национальная горячая линия для детей и молодежи (тел.: 0800 500 225 или короткий 116 111 из всех мобильных операторов). Эти горячие линии всегда работали только в офисном формате, даже когда была пандемия COVID-19, у нас штат работал дистанционно, но консультанты горячих линий работали в своих кабинетах. Но когда началась полномасштабная война, мы понимали, что не можем подвергать наших консультантов опасности и предложили всем им эвакуироваться из Киева в более безопасные территории. С 24 февраля по 10 марта наши горячие линии работали только в электронном режиме, мы предоставляли консультации через социальные сети. С 11 марта мы полностью возобновили работу и линии работают в круглосуточном режиме. Как в телефонном формате, так и через социальные сети. Мы стараемся сделать все для того, чтобы люди получали ту же поддержку, тот же доступ к ресурсам помощи, как и к войне.
– Нужна ли работа по противодействию домашнему насилию в период войны дополнительной законодательной поддержки?
Марина Легенькая:
– На сегодняшний день можно четко утверждать, что ратификация Украиной Стамбульской конвенции особенно актуальна. Во-первых, мы в эти непростые военные месяцы подали заявку на вступление в Европейский Союз – это серьезный шаг. Следовательно, привести национальное законодательство в соответствие с нормами европейского, особенно в вопросах соблюдения прав человека. У нас есть случаи сексуальных притязаний, в частности в бомбоубежищах, которые на сегодняшний день вообще не наказуемы в Украине. А необходимость установления ответственности за подобные действия предусматривается Стамбульской конвенцией. Конвенция предусматривает улучшение системы реагирования на случаи домашнего насилия в Украине, что важно для нас во время войны. Она также позволит эффективнее взаимодействовать с ратифицировавшими ее европейскими странами в вопросах борьбы с домашним насилием и наказания обидчиков, она предусматривает соответствующие механизмы сотрудничества. И это тоже очень нужно, потому что миллионы украинских граждан вынужденно находятся за границей и потенциально могут быть жертвами домашнего насилия. Думаю, сама ситуация подводит нас к ратификации Стамбульской конвенции.
Владимир ДОБРОТА,
Национальный пресс-клуб «Украинская перспектива»