Внутри украинского контрнаступления, которое потрясло Путина и изменило ход войны

После нескольких недель боев за клочки территории на самом кровопролитном фронте войны Олег, 21-летний украинский командир роты, был внезапно вызван в августе прошлого года вместе с тысячами других солдат на малоизвестное место встречи в Харьковская область.

На последней позиции безжалостный огонь российской артиллерии преследовал каждый шаг его людей. Но здесь, на клочке деревень, сельхозугодий и ручьев на северо-востоке Украины, тишина была глубоко тревожной. «Больше всего меня беспокоила тишина, — сказал Олег. «Это казалось неправильным. Как это могло произойти?”

Еще более тревожными были приказы его начальства: прорваться на 40 миль вглубь вражеской территории на высокой скорости в дерзком, сверхсекретном контрнаступлении — непосредственно между оккупированным русскими опорным пунктом Изюм и Белгородской областью России, усеянной военными базами. Это казалось нелепым. “Какая-то сомнительная операция”, — сказал Олег, 21-летний украинский командир роты, участник сентябрьского Харьковского контрнаступления.

I

После лета тяжелых российских потерь и отказа президента Владимира Путина набрать подкрепления, кремлевские войска были сильно истощены. Переброска частей на юг — для защиты захваченного областного центра Херсона на фоне муссировавшихся в прессе, в политикуме и глобальной сети разговоров о готовящемся большом наступлении туда украинцев, оставила район Харькова незащищенным.

Это была ошеломляющая уязвимость, подтвержденная украинскими разведывательными группами и небольшими беспилотниками. Грех был ею не воспользоваться. И Киев воспользуется этим, чтобы изменить динамику войны и достичь поставленной президентом Украины Владимиром Зеленским цели перекроить карту поля боя до наступления зимы.

После того, как 24 февраля началось вторжение России, украинские войска вынудили Россию отступить из Киева, что положило конец первому этапу конфликта. Не сумев захватить столицу Украины, Россия сосредоточила свою мощь на юге и востоке, нанося удары по украинским войскам, пока из США и Европы не прибыло новое оружие большей дальности, которое помогло остановить продвижение Москвы. Украина выжила, но после полугода войны четверть ее территории все еще была оккупирована, а ее вооруженные силы не смогли показать, что они могут начать новое наступление, чтобы отвоевать значительные территории.

Это должно было измениться.

В начале сентября украинские силы должны были пройти сотни квадратных миль, разгромив россиян и удивив самих себя. Харьковское наступление выявило неспособность малочисленных и недостаточно оснащенных российских сил удерживать территорию на обширном фронте. Это шокировало Кремль и доказало сторонникам Украины, что они не зря тратят миллиарды на вооружение Украины и оказание ей экономической помощи. Фашизм XXI века может быть побежден.

Российские военные, убегая из Харьковской области в результате внезапного наступления ВСУ, оставили там технику, боеприпасы и вооружения.
Путин был вынужден призвать сотни тысяч человек, спровоцировав рост цены его войны, которую он до недавнего времени называл «специальной военной операции» – не менее 700 тысяч мужского работоспособного населения бежало от мобилизации за границу, еще около 300 тысяч было призвано (хотя этот показатель может быть значительно большим), оголив промышленный сектор экономики. Мобилизация вызвала беспорядки, но было слишком поздно, чтобы остановить распространение наступательного импульса Украины на юг, к Херсону, где после ожесточенных боев и значительных потерь киевские силы в ноябре отбили единственную областную столицу, которую Путин захватил с начала войны и вытеснили противника с правого берега реки Днепр.

Эта реконструкция Харьковского и Херсонского контрнаступлений основана на интервью с более чем 35 людьми, включая украинских командиров, должностных лиц в Киеве и боевых частях, а также высокопоставленных американских и европейских военных и политических деятелей.

Возникает история о том, как углубление сотрудничества со странами НАТО, особенно с Соединенными Штатами, позволило украинским силам — при поддержке оружия, разведки и советов — захватить инициативу на поле боя, разоблачить заявления Путина о защите русского языка как фантазию, заставив его подтвердить, что он развязал жестокую захватническую войну, чтобы “оттяпать” как можно больше территорий соседнего государства и укрепить веру дома и за границей в то, что Россия может быть побеждена.

“Наши отношения со всеми нашими партнерами сразу же изменились”, — сказал генерал-полковник Александр Сырский, командовавший Харьковским наступлением. “То есть они видели, что мы можем добиться победы — и помощь, которую они оказывали, использовалась с эффектом”.

II

В последние дни августа Сырский встретился в большом оперативном штабе на востоке Украины со своими главными помощниками и ключевыми командирами бригад. Перед ними была распечатанная на 3-D принтере орбъемная карта местности площадью 50 квадратных метров оккупированной Россией части Харьковской области.

Каждый командир прошел путь запланированного наступления своего подразделения среди копий городов, холмов и рек, отыгрывая свою миссию и обсуждая координацию, непредвиденные обстоятельства и наихудшие сценарии. Офицеры использовали лазерные указки, чтобы выявлять проблемные места.

«Это была кропотливая работа, — сказал Сырский.

Как минимум с весны Сырский рассматривал Харьковщину и стратегические города Балаклею и Изюм как уязвимые точки для россиян.

Он начал думать о том, как он будет вести наступление, врезаясь вглубь территории, удерживаемой противником, из неожиданного района к северу от двух городов, отрезая российские силы от резервов за близлежащей границей и подвергая Балаклею и Изюм риску окружения.

География и расположение российских войск убедили его, что это можно сделать одним быстрым ударом — в идеале настолько быстрым, что Россия не сможет перегруппироваться.

Когда прошлым летом из украинского Генштаба поступил приказ командующим подготовить возможные диверсионные операции, чтобы отвлечь российские войска от обороны Херсона, Сырский знал, что он предложит.

“Противник… думал, что, поскольку в Изюме было сосредоточено так много сил и еще больше стояло за российской границей в Белгородской области, “надо быть сумасшедшим, чтобы двигаться и пытаться ударить прямо в середину и расколоть надвое”, — сказал Сырский. — “Но мысль была”.

Украинский генерал-полковник Александр Сырский, который командовал Харьковским контрнаступлением, сказал, что скорость имеет решающее значение. “Все зависело от первого дня — как далеко мы сможем прорваться”, — сказал он.

На ранних этапах войны Россия превратила Изюм в военный опорный пункт, рассчитывая на город как на базу для захвата в клещи украинских войск на востоке. В разгар подготовки, по словам Сырского, Россия сосредоточила в Изюме и близлежащих городах 24 батальонные тактические группы — около 18 000 человек, а также запасы оружия и боеприпасов.

К августу, отчасти благодаря подробным разведданным, предоставленным Соединенными Штатами, Сырский увидел, что количество батальонов в Изюме сократилось как минимум вдвое, поскольку Россия перебрасывала своих самых опытных бойцов в Херсон.

“В истории войн было много случаев, когда удар по отвлекающему направлению, то есть по второстепенному, превращался в главное направление”, — сказал Сырский. “Перспективы были все налицо, потому что… противник совершенно не ожидал, что мы будем атаковать именно в том месте, где мы нанесли главный удар”.

Сырский подсчитал, что Украина не может позволить себе потери, которые повлекут за собой лобовые атаки на города и поселки. Вместо этого он планировал прорваться через фронт, окружив населенные пункты и заставив врага отступить.

Скорость была необходима. Если россияне отправят резервы из-за границы, большое количество украинских войск может быть отрезано в тылу врага.

“Все зависело от первого дня — как далеко мы сможем прорваться»”, — сказал Сырский. “Чем дальше мы уходили, тем меньше они могли сделать, тем больше их части были бы отрезаны и изолированы под психологическим давлением”.

К августу у украинцев почти закончились боеприпасы советских времен, которые использовались большей частью их артиллерии. Западные союзники спешили с боеприпасами и системами стандарта НАТО — но их было недостаточно.

Приняв рискованное решение, Украина переместила некоторые из наиболее ценных западных систем вооружений из более горячих точек на восточном фронте. По словам командиров, каждая атакующая бригада была вооружена не менее чем восемью гаубицами M777. В некоторых случаях M777 прибывали в лагеря за ночь до начала штурма. Также были задействованы дополнительные дроны, чтобы бригады могли точно определять цели и использовать меньше боеприпасов.

Украинские войска начали обстрел из гаубиц M777 по передовым российским войскам в Харьковской области в июле, а в начале сентября Украина начнала неожиданное контрнаступление.

Генерал-майор Андрей Малиновский, начальник отдела подготовки ракетных войск и артиллерии украинской армии, по-прежнему обеспокоен тем, что силам может понадобиться более 100 тысяч боеприпасов. У украинцев их было всего несколько десятков тысяч — маловато для затяжной артиллерийской атаки. В итоге, по словам Малиновского, за пять дней они использовали около 32 500 штук.

Разведка США помогла распределить боеприпасы за счет точного наведения. По словам американских и украинских официальных лиц, спустя много месяцев два партнера выработали режим реального времени: украинцы определяли типы ценных целей, которые они искали в своих районах, а Соединенные Штаты использовали свой обширный аппарат геопространственной разведки для точного определения местоположения.

Однако американцы не принимали активного участия в планировании наступления на Харьков и, по словам американских и украинских официальных лиц, узнали об этом относительно поздно.

Несмотря на попытки сохранить секретность, россияне в конце концов поняли, что украинцы что-то замышляют. Но, словам Сырского, благодаря российской бюрократии, информация «ни до кого не дошла или не была принята во внимание».

В Пентагоне официальные лица подозревали, что руководство России не полностью осознало уязвимые места на Харьковском фронте, потому что полевые командиры лгали. По словам высокопоставленного представителя министерства обороны США, другая гипотеза заключалась в том, что Россия видела приближающееся наступление, но у нее не было достаточного количества людей, чтобы остановить его.

Украинцы перебросили понтонные мосты, надеясь обманом заставить россиян ожидать прямого нападения на Изюм, а не проникновения вглубь территории примерно в 30 милях к северо-западу.

К середине августа Сырский был уверен, что план сработает, но ему нужно было преподнести его командованию и Зеленскому. Он описал миссию как шанс освободить большой участок территории с минимальными ресурсами и потерями.

III

6 сентября, около 03:30, рота Олега численностью около 100 человек, входившая в состав 25-й десантно-штурмовой бригады, начала наступление небольшими колоннами по три БМП в каждой. За несколько часов до начала движения украинские артиллеристы обстреляли российские позиции из реактивных систем залпового огня MLRS М270 американского производства. Командные посты. Склады боеприпасов. Хранилища топлива. Обстрел был беспощадным.

Позже украинские военные сообщили, что на фронте российские солдаты или их сепаратистские марионетки изо всех сил пытались получать приказы или координировать свои действия с ближайшими силами, пока сыпались ракеты. Некоторые войска начали отступать.

«Мы прорвали линию фронта, и враг начал паниковать», — сказал Олег, говоря при условии, что его будут называть по имени, потому что его родственники живут на оккупированной Россией территории. «Они паниковали, потому что мы атаковали сразу все передовые позиции — вся линия фронта была огромной — и везде был прорыв».

К концу первого дня рота Олега с небольшим сопротивлением продвинулась примерно на 11 миль, достигнув края Волохова Яра, живописного городка. Захват этого ключевого узла позволит украинским силам перервать две основные логистические цепочки – магистрали, ведущие в Изюм и Балаклею.

Олег и его войска двинулись в город. Они выполнили свою первую задачу. И так же быстро они двинулись дальше, мчась на юго-восток в течение нескольких дней, с относительно небольшим сопротивлением, в места, оставленные российскими войсками.

По первоначальному плану боя рота должна была к 7-му дню занять позицию на хребте севернее Изюма, примерно в 40 милях от исходного пункта наступления. Но накануне Олега вызвали с другими командирами рот на совещание. “Половина частей в Изюме, может быть, даже большая часть, просто бегут”, — сказал их комбат. — “Итак, входим в Изюм”.

Рота Олега пошла первой и заняла позиции на первом российском блокпосту в городе. Через несколько минут по дороге, заполненной боевиками, мчался автомобиль «Жигули» с флажками и нарисованной буквой «Z» — символом оккупантов.

Если они пытались бежать, то двигались не в том направлении.

“Иди сюда, мой милый”, — сказал Олег и подорвал машину из реактивной гранаты, – “Противник уничтожен”.

Вдалеке украинские военные видели другую российскую технику, которая шла в правильном направлении — из города.

“Мы рассчитывали, что выполним все задачи операции”, — сказал Сырский. “Но что будет такой каскадный коллапс — я этого не ожидал”.

Когдоссийских войск было все, что нужно для серьезной обороны, думал Олег, кроме воли к бою и, видимо, достаточного количества людей. Даже элитные российские части, оставшиеся в этом районе, сбежали, поняв, что у Москвы нет резервной кавалерии, которую можно было бы послать.

“Когда мы вошли в Изюм, возникло какое-то чувство, похожее на вкус победы”, — рассказывает 36-летний старший сержант роты Антон Черный. “Всем это казалось началом конца”.

Олег включил спутниковый интернет Starlink и позвонил. Примерно в 75 милях к востоку от того места, где он находился, его родители жили в условиях оккупации в городе Старобельске Луганской области.

“Что вы там замышляете, ребята?” — спросил его отец. По словам его отца, российские войска в Старобельске только что бежали, и теперь на блокпостах стояли боевики-сепаратисты.

Олег сказал ему, что они взяли Изюм и за несколько дней выгнали оккупантов с территории площадью в сотни квадратных миль.

“Отличная работа! Отличная работа!” — сказал его отец.

“Не волнуйся”, — подбодрил его Олег. — “Скоро будем в Старобельске”.

Он не совсем шутил. Олег, казалось, скоро может отправиться домой.

IV

Разгром на Харьковщине потряс Москву. Отказ Путина в течение нескольких месяцев идти на политический риск объявления призыва имел катастрофические для российской армии последствия.

Оставшись без выбора, он объявил то, что он назвал «частичной мобилизацией», чтобы набрать до 300 000 солдат, что стало его самой большой и рискованной эскалацией с начала войны. Сотни тысяч российскимх мужчин в исступлении бежали из страны. В своем выступлении Путин охарактеризовал мобилизацию как необходимый шаг для отражения якобы атак западных наций, стремящихся уничтожить Россию. Путин с самого начала войны внушал своему населению, что Россия воюет с НАТО на территории Украины. Правда, никто пока не объяснил этому населению, почему среди потерь живой силы на этой войне фигурируют только украинцы и россияне.

Путин также предположил, что может применить ядерное оружие. Аннексия России ставит мир «в двух-трех шагах» от ядерной войны, сообщил он.

«Это не блеф», — попытался убедить Путин.

Путин ускорил реализацию своих планов аннексии, объявив Донецкую, Луганскую, Запорожскую и Херсонскую области Украины частью России, несмотря на отсутствие полного контроля над ними.

“Я хочу, чтобы меня услышали киевские власти и их настоящие хозяева на Западе, чтобы они помнили об этом”, — сказал Путин в своем выступлении. “Люди, живущие в Луганске и Донецке, Херсоне и Запорожье, становятся нашими гражданами. Навсегда.”

8 октября Путин также назначил генерала Сергея Суровикина первым единоличным главнокомандующим, возглавившим войну России на всем театре военных действий.

По прямой линии к Суровикину Путин стал получать более неприкрашенную картину проблем на поле боя, по словам двух человек, знакомых с этим вопросом, которые сказали, что ранее Путину давали чрезмерно радужные оценки событий на поле боя.

Солдаты Олега после победы его роты в середине сентября около недели пробыли в Изюме, предвкушая приближение конца войны. Затем они направились на юго-восток, переправившись в район Донецка, получив приказ отбить город Лиман.

Реальность всплыла на поверхность по пути.

В полосе деревьев у села Коровий Яр рота попала под огонь трех российских танков. По словам старшего сержанта, пятеро человек из роты Олега погибли. Двенадцать человек были ранены, в том числе командир эскадрильи, который вел своих солдат в течение четырех часов после того, как осколки разорвали ему челюсть. По словам Олега, украинцы в конце концов взяли деревню, но наступление остановилось на чем-то более жестком и медленном.

Олегу было 13 лет в 2014 году, когда в его родную Луганскую область пришла война. Кремль разжигал сепаратистский конфликт, вынуждая Киев бороться за преимущественно русскоязычную территорию на востоке. Но даже в районе, исторически симпатизировавшем России, молодой Олег всегда был уверен в своей позиции.

После девятого класса Олег ушел в местное военное училище, затем поступил в Одесскую военную академию на отделение воздушно-десантных войск. Через три с половиной года после четырехлетней учебы разразилась война. Студентов отправили прямо на фронт. Олег вернулся на восток Украины сначала командиром взвода, а затем командиром роты, руководя солдатами, которые во многих случаях были на годы старше его.

После освобождения Коровьего Яра рота двинулась дальше на юг, заняв позицию за Лиманом. Россияне в городе чуть не попали в окружение, но, в отличие от своих соотечественников в Изюме, сражались.

“Столько было вражеской артиллерии — все, что у них было, вся артиллерия, что у них была, танки, все вываливалось прямо на нас, на нас, на нас”, — сказал Олег. Единственным выходом из Лимана для оккупантов была дорога с небольшим покрытием. Наконец, в одну из ночей украинская рота услышала гул большой колонны машин и прикрыла дорогу артиллерийским огнем. Лиман пал.

В последующие дни рота Олега продвинулась на 17 миль на восток, сразу за границей Луганской области, куда Россия перебрасывает призывников на грузовиках на линию фронта в 36 милях от его родного города.

«До моего города еще довольно далеко, — сказал Олег. «Но с каждым днем ​​мы становимся все ближе и ближе. Я не могу ждать».

V

Харьков дал шанс украинцам толкнуть открытую дверь. Херсон представлял собой сплошную стену.

За месяцы оккупации россияне вырыли траншеи и построили большие укрепления. Сельскохозяйственные угодья степи не представляли собой естественного укрытия для атакующих сил, а лабиринт оросительных каналов служил препятствием. Москва ввела туда свои лучшие войска.

«Минных заграждений они там поставили — они практически сами не знали, сколько поставили. Все, кто туда приезжал, меняли их и ставили дополнительные минные поля», — сказал генерал-майор Андрей Ковальчук, которому было поручено возглавить Херсонское контрнаступление. «У нас не было возможности быстро продвигаться вперед».

Чтобы решить, как проводить операцию, украинские командиры прибыли в Германию в июле прошлого года для проведения военных игр со своими американскими и британскими коллегами.

В то время украинцы рассматривали гораздо более широкое контрнаступление по всему южному фронту, в том числе выход к побережью в Запорожской области, который перерезал бы желанный Москвой «сухопутный мост», соединяющий материковую часть России с незаконно аннексированным в 2014 году Крымом.

В комнате, заполненной картами и таблицами, украинцы провели свои собственные «кабинетные учения», описывая боевой порядок — какие построения они будут использовать, куда и в какой последовательности будут двигаться подразделения — и вероятный ответ России.

Американские и британские военные геймеры провели собственные симуляции, используя одни и те же исходные данные, но разное программное обеспечение и анализ. Они не могли заставить операцию работать.

Учитывая численность украинских войск и имеющиеся запасы боеприпасов, планировщики пришли к выводу, что украинцы истощат свою боевую мощь, прежде чем достигнут целей наступления.

«Это они просили нашего совета», — сказал высокопоставленный представитель министерства обороны США, который, как и другие участники этой статьи, высказался на условиях анонимности, чтобы обсудить деликатное военное планирование. «И наш совет был: «Эй, ребята, вы откусите больше, чем сможете прожевать. Это не сработает».

Запорожское наступление могло не только выйти из строя, но и привести к тому, что украинские силы оказались бы в котле, который россияне могли организовать с помощью подкреплений, отправленных с двух направлений, из Крыма и из Ростовской области.

«Наши командиры думали, что украинцы ушли полные решимости сделать все это в любом случае — просто на них оказывалось сильное давление, чтобы сделать все это», — сказал представитель министерства обороны.

Белый дом повторил результаты анализа американских военных в переговорах с офисом Зеленского. Советник по национальной безопасности Джейк Салливан говорил с главой администрации президента Украины Андреем Ермаком о планах широкомасштабного южного контрнаступления, сообщают источники, знакомые с дискуссиями.

Украинцы приняли совет и предприняли более узкую кампанию, сосредоточив внимание на городе Херсоне, который находится на западном берегу Днепра, отделенном с востока от территории, удерживаемой россиянами.

“Я отдаю должное украинцам”, — сказал представитель министерства обороны США. “Они позволили реальности подтолкнуть их к более ограниченному набору целей в Херсоне. И они были достаточно проворны, чтобы использовать возможность на севере. Это много”.

Ковальчук намеревался разделить оккупированную Россией территорию на западном берегу Днепра и поймать российские войска в ловушку. «Моей задачей было не только освобождение территории, — сказал он. “Моя задача с самого начала состояла в том, чтобы заблокировать и уничтожить силы. То есть не дать им уйти”.

Задача херсонского наступления состояла в том, чтобы разделить оккупированную Россией территорию к западу от Днепра и выйти на артиллерийскую досягаемость Херсона и три ключевых переправы через реку Днепр (Антоновские автомобильный и железнодорожный мосты, а также мост в Новой Каховке).

В противном случае цель состояла в том, чтобы заставить их бежать. 25-тысячное российское войско в этой части Херсона, отделенной широкой рекой от их снабжения, было поставлено в крайне незащищенное положение. По словам Ковальчука, если будет применено достаточное военное давление, у Москвы не будет иного выбора, кроме как отступить.

Россия должна была вооружить, одеть и прокормить свои войска, используя для снабжения три переправы: Антоновский мост, Антоновский железнодорожный мост и Новокаховскую плотину, часть гидроузла, поверх которого проходила дорога.

Два моста были обстреляны поставленными США высокомобильными артиллерийскими ракетными системами M142 или пусковыми установками HIMARS, которые имеют дальность действия 50 миль, и быстро стали непроходимыми.

«”Были моменты, когда мы полностью отключали их линии снабжения, и они все же успевали строить переходы”, — сказал Ковальчук. “Успели пополнить боезапас. …Это было очень сложно.”

Ковальчук задумался о затоплении реки. Украинцы, по его словам, даже нанесли пробный удар из установки HIMARS по одному из шлюзов Новокаховской плотины, проделав три отверстия в металле, чтобы посмотреть, сможет ли вода Днепра подняться достаточно, чтобы заблокировать российские переправы, и при этом не затопить близлежащие районы.

Испытание прошло успешно, сказал Ковальчук, но этот шаг остался крайней мерой. И от него воздержались.

VI

В начале наступления на Херсонщину украинские войска прорвали первую линию обороны России. Тогда они встретили ожесточенное сопротивление.

32-летний командир роты 35-й бригады морской пехоты Украины по имени Юрий в начале сентября повел свои взводы под обстрелом через небольшую реку только для того, чтобы столкнуться с окопавшейся второй линией у села Брускинское, примерно в 50 милях к северо-востоку от города Херсон. Россияне находились в этом районе несколько месяцев, заливая траншеи бетоном и пряча танки в глубоких рвах в земле.

Там люди Юрия ощутили на себе всю мощь российской авиации. Российская военная авиация сбросила на его часть осколочно-фугасные бомбы ФАБ, у которых изначально не было оружия для самообороны от самолетов.

“Это боеприпас, который ничего не оставляет после себя”, — сказал Юрий. “Этот взрыв, эта волна — когда она находится в 200 метрах, это очень сильно чувствуется. Это отбрасывает вас назад. …Когда у нас были прямые попадания по позициям из ФАБов, от людей ничего не оставалось”.

Украинские силы в этом районе пытались продвинуться на юг, чтобы разделить пополам оккупированную Россией территорию к западу от Днепра и попасть в зону артиллерийского огня Новой Каховки.

Украинские потери быстро росли. С ростом числа уничтоженных или выведенных из строя бронетранспортеров медикам приходилось использовать пикапы для перевозки раненых, часто под обстрелом оккупантов. Позже они использовали автомобиль российского производства.

“При очередной эвакуации мой боевой медик был ранен осколком, который прилетел через окно прямо в машину”, — рассказал Юрий. “За эти две недели в машине не осталось ни одного окна. Все было разбито осколками. Но эвакуация все же состоялась”.

К октябрю Украина начала стабилизировать ситуацию, и Юрия отправили в близлежащее село Давыдов Брод. Там он взобрался на красную металлическую конструкцию, распираясь от счастья, чтобы зафиксировать на камеру, что деревня освобождена.

Налетел сильный ветер. “Торжественно вывешиваем сине-желтый флаг над Давыдовым Бродом”, — кричал он в бурю. “Слава Украине!”

VII

Ковальчук настаивал на том, что отступление россиян — это лишь вопрос времени: с деревьев вот-вот опадут листья, зимой река замерзнет, ​​у россиян кончаются припасы.

Но для Киева Ковальчук двигался недостаточно быстро. Его заменил бригадный Генерал Александр Тарнавский, заместитель Сырского во время Харьковской операции.

Высокопоставленный украинский правительственный чиновник, который говорил на условиях анонимности, поскольку они не уполномочены публично обсуждать этот вопрос, сказал, что Ковальчук “не выполняет свою работу”.

Но, по словам чиновника, об изменении не было объявлено публично, чтобы не обеспечить России какую-либо пропагандистскую победу. Американцы были проинформированы.

“Я думаю, что были люди, которые, вероятно, были недовольны движением на юге”, — сказал высокопоставленный военный чиновник США. “Это было действительно хорошее начало, а потом оно просто остановилось”.

Тарнавский, новый командир, сказал, что он применил некоторые из принципов, которые он и Сырский использовали в Харькове, атакуя там, где россияне меньше всего этого ожидали.

Он сказал, что выделил территорию между Николаевом и Херсоном — ровные сельхозугодья с небольшим количеством деревьев и загроможденными бетонными оросительными каналами — как место для развертывания основного наступления. “Расчет, — сказал Тарнавский, — заключался в том, что противник не подумает, что мы будем делать это там”.

VIII

Ответственность за этот сложный участок фронта северо-западнее Херсона легла на полковника Вадима Сухаревского, командира 59-й мотострелковой бригады.

Его люди прорвались через линию фронта России, преодолевая потери, и сопротивлялись ожесточенному сопротивлению, чтобы подобраться достаточно близко, чтобы обстрелять речные переправы в Херсоне из артиллерии. Этот пожар также сделал бы почти невозможным снабжение россиян на баржах-понтонах. Его силы были почти на месте. “Борьба велась буквально за каждый метр”, — сказал Сухаревский.

Столкнувшись с элитными российскими десантно-штурмовыми подразделениями, менее опытные части Сухаревского были вынуждены заниматься тем, что он называл “народным искусством на поле боя”.

Они модифицировали элементы питания в готовых дронах DJI Mavic, чтобы коптеры могли летать в четыре раза дальше, до 13 миль. Они получили деодоратор, который придает природному газу его запах для осязания утечки в бытовом или промышленном применении, и выпустили неприятный запах во вражеские окопы. Они также приняли беспилотники от пограпничников, конфисковавших их у контрабандистов сигарет, и превратили их в самодетонирующие взрывчатые вещества.

“Наша армия привыкла воевать подручными средствами”, — сказал Сухаревский.

Один из его командиров взводов, старший сержант Евгений Игнатенко, владелец крупного херсонского предприятия по перевозке зерна и региональный политик, объяснил, как лучше уничтожить его собственные баржи, которые Россия реквизировала для переброски войск и грузов через реку Днепр.

Игнатенко опирался на знание местности за всю свою жизнь — проселочные дороги, каналы, насосные станции — чтобы понять, как продвигаться по труднопроходимой местности. Он также собирал информацию о действиях россиян через сеть своих источников в тылу врага.

По словам Сухаревского, в ночь на 9 ноября бригада приблизилась к селу Зеленый Гай, из-за чего Херсон находился в пределах досягаемости артиллерийского огня. По его словам, украинцы начали наносить удары по реке. Но россияне начали скрытое отступление днями ранее.

Сухаревский сказал, что отчасти приписывает победу Украины артиллерийским системам, управляемым боеприпасам и дальнобойным ракетным установкам, присланным Западом, которые в конечном итоге истощили российские силы, у которых и без того было мало боеприпасов и которые боролись с путями снабжения.

Давление украинских войск вынудило россиян отступить, но окружить или уничтожить бегущих оккупантов им не удалось. Мины, в некоторых случаях заложенные в метре друг от друга и в три ряда в глубину или заправленные тонкими полосами на дорогах, не позволяли украинцам броситься в погоню.

“Они не сдерживались”, — сказал Сухаревский. “Они добывали все, даже новые средства, о которых мы никогда не слышали”.

IX

Когда Зеленский посетил Изюм в середине сентября, через несколько дней после наступления Украины на Харьков, сопровождавшие его официальные лица были напряжены, хотя он находился примерно в 12 милях от линии фронта. Визит в Херсон с российскими снайперами через реку представлял гораздо больший риск. Однако Зеленского не удалось удержать в стороне.

Тарнавский стоял рядом с Зеленским на центральной площади Херсона. “Я был поражен людьми, которых увидел”, — сказал Тарнавский. “Все их лица, на них была просто радость”.

Зеленский второй раз за два месяца поднял флаг над освобожденным городом и назвал этот момент “началом конца войны”.

Игнатенко, региональный политик и херсонский судоходный магнат, служивший в 59-й бригаде, отправил беспилотник над рекой и обнаружил одну из своих барж возле Антоновского моста наполовину затопленной, но другие пропали без вести. Вероятно, часть их затоплена, а другие течением отнесло ниже, к Черному морю.

“Мы их найдем»”, — сказал Игнатенко. — “А если мы их не найдем, то построим новые. Все нормально. По крайней мере, мы будем свободной страной”.

The Washington Post